| Суббота, 18.05.2024, 15:48 | Приветствую Вас Гость |
Котельников П.П. | |
Стр 2СМЕРТЬ МИТРИДАТА
Подходить к далекому прошлому с современными мерками, означает – невосприятие тех реальностей, которые происходили тогда в обществе. Кто бы создавал легенду о смерти Митридата, будь тот ординарной личностью? Бог наградил понтийского царя множеством достоинств, причем в чрезмерном количестве, впрочем, как и недостатками. В Митридате произошло слияние двух культур, культуры персов и эллинов, он генетически принадлежал обеим. Он был необычной внешности. Высокого роста, более двух метров. Его легко можно было обнаружить в любой толпе. Враги тоже легко находили царя. Он был силен и ловок. Он всегда выходил победителем в гонках на колесницах. Митридат единственный мог управлять шестнадцатью конями, запряженными в колесницу. Не уклонялся царь и от прямого боя с врагами, отлично владея оружием. Он был одним из образованнейших людей своего времени, увлекаясь философией, и даже сам писал сочинения на темы ее. Писатели и поэты могли рассчитывать на его благосклонность. Митридат свободно владел двадцатью двумя языками, что позволяло ему вести разговор без переводчика с человеком любой национальности, проживающим на обширной территории его государства. Митридат любил жизнь и был крайне осторожен. К осторожности его приучила мать, делавшая неоднократные попытки физического устранения сына от власти, естественно, тайного, а не открытого характера. На востоке для этого чаще всего использовали яд. Митридат с детства приучал себя к употреблению ядов, и мог принимать их в количествах, абсолютно смертельных для любого человека. Митридата обвиняют в излишней жестокости, но какой правитель того времени не был жестоким? Жестокость порождалась условиями. Митридат убил свою мать, и это правда. Но разве мать не пыталась сделать это же самое с ним? Разве не Митридату в юности приходилось скрываться в безлюдных местах, редко посещая селения и города? Было время, когда он пользовался покровительством Боспорского царя Перисада V… Он был жесток по отношению к своим сыновьям. Но разве те своим поведением не вынуждали его к этому? К примеру, Махар, сын Митридата, правивший Боспором в отсутствие отца. Махар изменил Митридату в самую трудную для него минуту. Он предоставил полководцу Лукуллу, осаждавшему Синопу, продовольствие, заготовленное для жителей столицы, и население оказалось под угрозой голодной блокады. Горожанам ничего не оставалось, как открыть римлянам ворота. Но и этого оказалось мало, Махар прислал Лукуллу венец ценой в тысячу золотых с просьбой признать его другом и союзником римского народа. Да, Махар покончил с собой, поняв, что рассчитывать на помощь римских друзей не приходится. Его стал преследовать родной брат Фарнак, которому Митридат вручил огромное войско, а Махар, оставленный друзьями вынужден был бежать из Пантикапея. В военных неудачах последних лет немалая заслуга тех, кому Митридат особенно доверял. Это, отчасти, благодаря им он потерпел сокрушительное поражение от римского полководца Помпея Великого, и вынужден был бросить все, чем владел, спасаясь бегством от преследования. Он даже не успел забрать с собой больную дочь Дрипетину, поручив ее евнуху Минофилу. Когда город Сингория оказалась осажденной врагами, и оборона сопротивляющихся была преодолена, Минофил, понимая, что больная дочь Митридата станет потехой для ворвавшихся римских солдат, одним ударом ножа перерезал ей шею, а вторым – покончил с собой. Покинув Колхиду, подвергшуюся вторжению римских легионов, Митридат направился с небольшим отрядом верных ему людей на Боспор. Понтийский царь торопился в Пантикапей, чтобы организовать сопротивление возможному римскому десанту в Таврике или Тамани. Но, прибыв в столицу Боспора, Митридат узнал, что Помпеи прибег лишь к жесткой блокаде торговли с его последними владениями. Римский полководец не рискнул преследовать понтийского царя в его северных владениях. По представлениям греков и римлян, за Боспором жили дикие гипербореи, в землях которых царил ужасный холод. Сославшись на эти устаревшие к его эпохе сведения, Помпеи предпочел легкий и победоносный поход в Сирию, чтобы присоединить ее к римским владениям. Митридат, предоставленный самому себе, занялся подготовкой армии. Он обсуждал в своем дворце на акрополе Пантикапея на совете грандиозный план новой военной экспедиции. На совет были приглашены, кроме сына Фарнака и понтийских полководцев, все вожди подвластных Митридату племен. Был среди них и Олтак, один из дандарийских вождей, неудачно пытавшийся во время войны Митридата с Лукуллом уничтожить римского командующего. Митридат возлагает теперь большие надежды на подвластные и союзные ему варварские племена скифов, роксоланов, сарматов, савроматов, меотов, дандариев и др. Он выдает замуж за предводителей этих племен, своих многочисленных дочерей, чтобы с помощью династических союзов привязать к себе варваров. Митридат строит планы сбора огромной армии из кочевых и полуоседлых племен, чтобы по суше через Дунай, Балканы и Альпы привести их в Италию. Он хочет, подобно Ганнибалу, разорить Италию и драться с римлянами на их земле. Митридат, верный своей политике, вербует в свою армию рабов, из которых создается пехота. В греческих городах Боспора появляются царские сборщики налогов – армию надо содержать. Теперь уже Митридат не может удовлетвориться сбором небольшой подати, собиравшейся с населения Боспора после присоединения его к понтийскому царству. Предводители варварских племен ждали обещанного оружия для воинов и подарков для себя. Набор рабов в армию и призыв мужского населения в ополчение привели к экономическому упадку городов Боспора. Торговля с городами Средиземноморья, приносившая огромные доходы купцам и работу многим людям, из-за римской блокады замерла. Обещания Митридата завалить в скором будущем своих поданных и союзников добычей из Италии, собравшей сокровища со всего мира, вызывало у населения только раздражение. Налоговая политика царя, носившая раньше мягкий характер, все более ужесточалась. Сборщики налогов, творя беззакония, отбирали последнее у населения, набивая за одно и свою мошну. Население Боспора, недовольное политикой Митридата, находилось в брожении и старалось уклониться от налогов и повинностей. Сельские жители бросали свои наделы и устремлялись, кто в города, а кто в горы, подальше от жадных рук царских чиновников. Помпей, установивший блокаду территорий, оставшихся верными понтийскому царю, не жалел средств на своих агентов на Боспоре, чтобы сорвать опасные замыслы Митридата Евпатора. Несмотря на грандиозность плана старого врага Рима, он понимал, что Митридат в состоянии осуществить поход в Италию по суше. Почти весь маршрут предстоявшего из Таврики похода в Италию пролегал по землям, враждебных римлянам племен, которые не прочь были принять в нем участие. Племена фракийцев, иллирийцев и галлов, ненавидевших римское господство, по донесениям агентов, запасались оружием в ожидании похода. Римский сенат, обеспокоенный слухами и донесениями агентов о предстоящем походе понтийского царя во главе формируемой им новой армии, призывал Помпея добить Митридата в Таврике, но тот, увлеченный сирийским походом, где города сдавались, либо переходили на его сторону, не хотел переносить тяготы опасного похода через Кавказ. Боспорская знать, недовольная освобождением и набором в понтийскую армию лучшей части своих рабов и застоем в торговле, организовывает заговор, во главе которого стоит сын царя Фарнак. Царевич Фарнак, сместивший по приказу Митридата своего брата Махара, бывшего наместника Боспора, пользуется поддержкой аристократов греческих городов. Заговорщики раздувают недовольство страдающего от поборов населения слухами о неудачах предстоящего военного предприятия Митридата. Отряды ополчения городов, частью состоявшие из воинов, принимавших участие в военных действиях понтийской армии против римлян, колебались в основном из-за грандиозности этого проекта. Им не хотелось отправляться в такой далекий поход на чужую землю против людей, которых они не смогли победить даже на своей земле. Знать городов и армия не считали целесообразным поход в Италию, и эта мысль внушалась заговорщиками всем. Митридат, занятый организацией похода, ничего не знал о заговоре, как и начальник его телохранителей и разведки Битоит. Собрав новое войско, Митридат обратился к Фарнаку: – Сын мой, на тебе моя надежда. Бери войско и иди на врага. Тебе вверяю я мою судьбу и судьбу моего государства. Иди же и возвращайся с победой. Фарнак решил, что настал самый удобный момент для захвата власти. Он не повел войско навстречу римлянам, а, заручившись поддержкой командиров и части воинов, повернул войско против отца. Это послужило сигналом и для других мятежников. Восстание вспыхнуло в азиатской части Боспора – в Фанагории. Фанагорию поддержали города Нимфей и Феодосия. Восставшая армия и население провозгласили царем Фарнака. На сторону Фарнака переходит и Херсонес. Митридат потрясен изменой сына. Не веря больше никому и ничему, не помня себя от ярости, он казнил нескольких своих верных друзей и сына Эксиподра. Затем он велит запереть все ворота крепости, а сам взбирается на высокую крепостную стену и, стоя на ней, стал уговаривать Фарнака: – Опомнись, сын мой! Подумай, что ты делаешь! Ты губишь и меня, и себя и государство. Фарнак в свою очередь требует от отца сдачи и крепости, и самого себя. С гневом, но, сдерживая бушующую в душе ярость, Митридат продолжает: – Что ж, пусть свершится то, чего ты желаешь: я умру… Но перед смертью своею я проклинаю тебя! С небольшим числом своих сторонников и отрядом телохранителей Митридат выдерживает осаду восставших на акрополе Пантикапея. Но, видя, что ряды защитников акрополя сильно поредели и не в состоянии сдерживать атакующих мятежников, решает принять яд. Легкая усмешка тронула губы Митридата. Не его вина, что небожители даровали победу врагам. Он сделал все, что мог, сражался до последнего, и уйдет несломленным – не видать римлянам Евпатора Понтийского в позорных оковах рабства! Одиночество царя нарушили робкие шаги. Он повернул голову – у порога тронного зала стояли две заплаканные девушки, теребя пальцами концы пышных кос – дочери! Все предали, все изменили, лишь они остались с отцом. Царь взял в руки лежавший на коленях драгоценный меч и отвернул рукоятку. Открылась полость, и в подставленную ладонь правителя скатились белые крупинки. Придвинув чашу с вином, стоящую на столике, Митридат всыпал туда яд, размешав зелье кинжалом. – Я умру легко, если хотите, можете отпить. Но неволить вас не хочу – выбирайте судьбу, дети мои. Старшая Нисса, стройная и высокая, кивнула головой: – Я готова, отец! Не хочу стать добычей римлян. – И царь плеснул напиток в ее кубок. Младшая, Митридатис, закрыв лицо ладонями, всхлипнула, но, овладев собой, подняла синие глаза: – Уйду с вами. Дочь владыки не будет рабыней! – Евпатор и ей налил отраву в глиняный килик. Девушки пригубили питье и тихо опустились на пол, выронив чаши. – Да, знаток ядов приготовил для себя наилучший, – улыбнулся царь, поднося фиал ко рту. Он выпил и ждал конца. Томительно тянулось время, крики мятежников становились все громче, а смерть медлила. Затрещав, погас светильник, в котором иссякло масло. Внезапно послышались чьи-то тяжелые шаги. Громкий стук в дверь вывел Митридата из забытья. Под напором толчков створки распахнулись, на пороге предстал начальник наемников-галатов Битоит. Панцирь его был измят, обрызган кровью, волосы варварского предводителя слиплись от пота. – Господин, мы не можем больше удерживать восставших! Вот-вот падут стены твердыни, и мятежники ворвутся в цитадель! Евпатор молча кивнул, глядя куда-то вдаль. Затем перевел взгляд на галатского вождя: «Битоит, ты всегда был отважным воином и верным защитником. Сможешь ли оказать последнюю услугу своему владыке?» Варвар почтительно склонился перед царем: – Все, что прикажешь, великий царь! – Рази! – Протянул ему меч Митридат. – Сам не смогу, а яд, принятый мною, не подействовал. Да, самого страшного и столь обычного в жизни царей яда – неверности войска, детей и друзей – я не предвидел… Окажи последнюю услугу – не дай попасть в руки врагов живым! Галл молча принял в руки драгоценный клинок. Глаза его увлажнились, но рука была тверда... Час спустя Акрополь пал, и торжествующий сын Митридата, ворвался в покои дворца с криком: – Где царь, куда он укрылся? Один из рабов, низко склонившись, молча указал рукой на высокие створки дверей. Вбежав в парадный зал, Фарнак застыл, пораженный. На троне, склонив голову к плечу увенчанную диадемой голову, сидел Митридат Евпатор, а перед телом монарха, преклонив колени и припав к безжизненной руке, рыдал неустрашимый Битоит. Воины Фарнака, ворвавшись на акрополь, перебили всех защитников, а заодно и членов царской семьи. Фарнак приказал забальзамировать труп Митридата, погрузить на корабль вместе с драгоценными одеждами и великолепным оружием царя, и отправить в Амис к римлянам. Помпей получил известие о гибели Митридата Евпатора в Аравии, когда он шел походом на богатый город Петры. Когда римский полководец сообщил своим легионерам о кончине Митридата, войско чрезвычайно обрадовалось и устроило по этому поводу празднество, как будто в лице царя Понта погибли десятки тысяч врагов. В самом Риме смерть Митридата Евпатора и крушение его планов похода на Италию во главе варварских племен вызвало бурное ликование. По предложению консула Цицерона, в Риме были объявлены десятидневные празднества и игры, угощение и вино за счет государства. Забальзамированный труп
С почётом на корабль доставлен. В Рим морем Митридата повезут, Как будто он – в зените славы. Такого в Риме, право, не бывало: Триумф настал, а пленных нет. Толпа на шествие взирала, Проносят символы побед… Шагают воинов когорты, На колеснице триумфатор, За ним, непокоренный, гордый Под знаменем своим сам Митридат Евпатор. На форуме сооружён помост, На нём останки Митридата, Он мёртвый здесь – желанный гость! Толпятся женщины, солдаты. Объявлен праздник. Десять дней Столы от яств будут ломиться, - Поить и развлекать людей За счёт казны в столице. Всяк должен хоть глазком взглянуть. (Он потрясал весь Рим когда-то) Потом его ладьей отправят в путь, В Синоп - столицу Митридата. ПИРАТСКИЙ МАЯК
Те, кто сегодня плывут по просторам Черного моря, не чувствуют опасности нападения тех, кто носил немало названий: флибустьеры, корсары, пираты. Раньше пираты не давали прохода мирным торговым судам, нападая и грабя их. Черное море кишело ими. Правда, боспорский царь Евмел очистил от пиратов воды моря, но время шло, и они вновь появились. Среди пиратов Понта своим коварством и жестокостью выделялся Тавр. Имя свое он получил от народа тавров, откуда и был родом. Исполинский рост, огромная физическая сила сочетались в нем с мужеством, смелостью и коварством. Он был умен и хитер. Тавр в переводе означает Бык, кличку ему дали греки за его стремительность силу и непредсказуемость. Нападения Тавра и его пиратов всегда были внезапны и беспощадны. Они грабили и топили торговые суда, медленно плывущие мимо скалистых берегов. Своих кораблей тавры не имели, они были горцами и, спускаясь к морю, прятались между утесов, выслеживая путь купеческих судов. А в тайных небольших бухточках и гротах у них стояли на приколе легкие лодки для окружения тяжело груженных кораблей. Понтийский царь Митридат поддерживал пиратов, если они нападали на римские суда, или купцов, торгующих с римскими провинциями. Он вел долгую и непримиримую войну с Римом. Военная когорта, посланная в Пантикапей для осады города, возвращалась в Херсонес – главную базу римского войска на севере Понта. Задача была выполнена блестяще и без кровопролития. Старый понтийский царь, окруженный изменниками, велел телохранителю заколоть себя. Он предпочел смерть позорному плену. Опьяненные победой над грозным царем, войска, ликуя, отплыли в Херсонес. Нагруженные награбленным добром, корабли медленно двигались вдоль берегов Тавриды. Стояла поздняя осень. Горы окрасились в желто-красный цвет, Ярко светило солнце. Но, небо вдруг потемнело, и на море разыгралась жестокая буря. Корабли разбросало среди 6ушющих волн. Совсем рядом виднелись берега, но повернуть к ним – означало бы верную гибель: там они бы разбились об острые скалы. Буря набирала силу, все труднее становилось действовать веслами и бороться со страшными порывами ветра и гигантскими пляшущими волнами. – Это Нептун разгневался за нашу легкую победу над Митридатом и хочет покарать нас! – воскликнул сидящий на носу триремы старый центурион с лицом, сплошь покрытым рубцами, делавшими лицо, похожим на львиную морду. Вечер только приближался, а тьма опустилась на море такая, что кормчий не видел, куда направлять трирему. Внезапно на темном скалистом мысу появился огненный силуэт – громадный пылающий воин со шлемом на голове и круглым щитом в руке. Сквозь рев бушующего Понта донесся звук буцины. – Смотрите, смотрите, сам огненный Юпитер указывает рукой путь нашего спасения! – закричал центурион. – Вперед, к берегу! – приказал префект когорты. Прикованные к скамейкам рабы дружно взмахнули веслами – им тоже не хотелось погибать в морской пучине. Римская эскадра , миновав небольшой мыс, нашла спасение в закрытой и незаметной с моря бухточке. Миновав пенный бурун у утеса, о который разбивались гигантские валы, передовая трирема вошла в тихую гавань, где ветер свистел где-то там, высоко в скалах. Загадочный и странный маяк точно указал им верный путь. Вот только кто зажег огни маяка? Откуда взялась укромная бухточка, неведомая кормчим? Римляне с шумом выскакивали на берег. Тут же воткнули длинный шест, увенчанный позолоченным орлом с распростертыми крыльями. На шесте эмблема императора – щитовидный значок и на нем волчица с оскаленной пастью на красном фоне. К префекту когорты подбежали разведчики и доложили: силуэт огненного воина вырублен в скале, где есть грот. Там и установлены светильники с маслом. – Здесь есть люди? – спросил префект. – Мы нашли только одну женщину, поддерживающую огонь в светильниках. – Привести ее сюда! – приказал префект. Скоро перед ним стояла девушка, ладно скроенная одетая в шерстяную тунику, прикрывающую тело от осеннего холода. Густые черные волосы обрамляли смуглое лицо с черными сверкающими глазами. – Что ты здесь делаешь? – по-гречески обратился префект. – Чту память отца и братьев, – тихо ответила девушка. – Кто ты? – Я дочь гор! – гордо произнесла она. – Где твои близкие? – Они погибли в море, на рыбной ловле. – Кто содержит тебя? Глаза девушки гневно блеснули: – Я сама зарабатываю себе на жизнь. – Тебе не страшно быть одной. – Я привыкла к одиночеству. – Кто заставляет тебя поддерживать огонь, такой нужный терпящим бедствие на море? – Память о погибших близких. Горел бы тогда огонь, они бы не погибли б! – Но это требует значительных средств? – Я их получаю с небольшого виноградника, принадлежащего мне. Получаю неплохое вино. Я надеюсь на то, что ты попробуешь его вкус. Пещера, в которой я прячусь в непогоду находится совсем рядом. Префект в сопровождении центуриона и дюжины легионеров двинулись вслед девушке. В широком и высоком гроте на козьих и медвежьих шкурах стояли чаши, сделанные из черепов диких животных. Девушка отпила глоток, показав, что в чаше нет яда, и протянула ее префекту. – Что-то недоброе таится в этом гроте и иссохших черепах! – подозрительно заметил центурион. – Пей, дружище, нас, римлян, никто не посмеет тронуть! – лихо крикнул префект, уже опьяневший от первых глотков. С триремы доставили пищу, скатили полные бочонки боспорского вина. Пили все. Праздновали победу над Митридатом и свое спасение от холодных морских глубин. Лишь дозорные, выставленные по краям бухточки, стояли хмурые и злые. Черепа с вином обходили их стороной. Смуглая красавица в обнимку с опьяневшим префектом стала подниматься по каменным ступеням, уходящим к маяку. – Куда вы, господин? – смущенно спросил телохранитель. – В дворец богини Венеры! Меч ударил префекта за ближайшим поворотом, грудь ему проколол Тавр. Над каменным гротом внезапно раздался воинственный клич, и, сраженные дротиками и стрелами, пали римские часовые. – К бою! – четко отдал команду старый центурион, не выпивший ни одного кубка вина. Римляне кинулись строить боевую «черепаху». Дротики, копья и стрелы пронзали замешкавшихся, не успевших прикрыться щитами. С разных сторон, взмахивая железными мечами, на них кинулись варвары. – Отступать к триреме! – приказал центурион, встречая напористого варвара копьем из-за щита. Внезапно от вершины скалы отвалилась большая каменная глыба и со страшной силой ударила в трирему. Камень пробил деревянные палубы, раскроил черепа прикованным рабам и выбил дыру в днище судна. Трирема затонула на мелководье. Пьяные римляне вяло отражали удары, а варвары с неистовой жестокостью рубили врагов, попавших в ловушку. Тавр стоял на каменной лестнице и наблюдал за кровавой сечей. Он видел, что старый центурион с ловкостью и большим искусством поражал наседавших врагов. К нему пробивались наиболее сильные легионеры. Они хотели вырваться из западни. Тавр рыкнул, как медведь, и бросился к центуриону. Тот прикрылся щитом, но Тавр страшным ударом разрубил щит и голову врага. Старый воин замертво распластался у его ног. Скоро все закончилось. Триремы были разграблены и сожжены, римские солдаты перебиты, в гроте опять стояли чаши-черепа с вином, а огненный силуэт воина показывал рукой на спасительную бухточку. К ней, моля о помощи Юпитера, гребло новое судно... |
|
| Copyright mcoldi © 2024 |