| Суббота, 18.05.2024, 15:27 | Приветствую Вас Гость |
Котельников П.П. | |
Стр 1АНТИЧНЫЙ ГОРОД НИМФЕЙ, ИЛИ И У ПРЕДАТЕЛЯ МОЖЕТ БЫТЬ ПОТОМОК ВЕЛИКИМ
Не летописец я, не летопись писал,
И год теперь уже зовут не летом. Поэтом времени случайно стал, И правду напишу об этом. Стараюсь истину времен тех передать, Что так давно канули в Лету. Спарток, Лукулл и Митридат, Вы писаны рукой историка-поэта. И если мне удастся пробудить Желание прочесть вот эти строки, Знать, память продолжает жить В наш век безверия жестокий. VI век до Рождества Христова. До той поры неизвестный прежде Крым становится просто необходимым для греков, массами покидающих родину. Леса и горы их не интересовали. Только поэтому освоение Крыма началось с его восточной области. Что можно сказать о Восточном Крыме того времени? Крым создавал когда-то «кулинар»,
Земля к воде густым стекала тестом, Из недр ее наружу рвался жар, Рвалась земля, ища пустое место. И успокоилась, затем совсем застыла, Долина там, там высота – горой, Обрывы там, где пусто место было, И острова встречаются порой, Где пали капли с «кулинара» рук, Насыпал вперемежку камни, скалы, Потом посеял ясень, граб, да бук, Иные семена, что лесом древним стали. Восточный Крым крутых лишился гор, Холмами вздыбилась равнина, С трех сторон морских глубин простор, Лесов, степей чудесная картина. Отроги Крымских гор – холмистая гряда, И самый крайний высится над морем. Построили здесь люди города, За первенство между собою спорят. Здесь есть чистейшие источники воды, Озера есть и небольшие реки. И жара недр повсюду есть следы – Оставлены грядущему на веки. Есть сопки небольшие там и там, В них кратер небольшой – земля живая, И действует та сопка, как вулкан, Клокочет, жидкой грязью заливая. В лесах здесь чаще ясень, клен, Болота тоже есть, лесные чащи, И живность разная, что проживает в нем, Медведи, кабаны, но всех олени чаще. И степи есть, хоть их немного, Полны цветов, высоких сочных трав, Вглубь полуострова сквозь них идет дорога, Здесь скот пасет скиф, киммериец, тавр. Не нужно море им, были бы реки, Чтобы скот водой поить. Про рыбу и леса узнали как-то греки, Боспор решили силой покорить. Потом на смену им придут иные люди, С восточной, Азиатской стороны, И с запада, из солнечного юга, Создатели неведомой страны… Не на пустошах селились в Крыму древние греки. Здесь до них существовали поселения, жили люди со своими особенностями жизненного уклада. С радостью ли они встретили высаживающихся с кораблей чужеземцев? Конечно, нет. Просто аборигенам пришлось смириться с тем, что они не могли ничего противопоставить организованности, вооружению и военному опыту пришельцев. И потеряли право сохранить в истории хотя бы имя. Сказать о том, что сами греки переселялись на новые места с великой радостью, было бы наивно. Их принудила к этому сила соседних могущественных государств, какими были в те времена Персия и Лидия. Никогда до того взоры греков не обращались к северу. Крым находился за краем греческой ойкумены. Выходцы из греческого города Милета обосновались в Пантикапее, Грекам, покинувшим остров Самос, приглянулось плато мыса Карабурун, находящегося на северной окраине нынешнего поселка Эльтиген (Героевское). Главным условием освоения куска земли было найти источник воды. Греки того времени никогда не пользовались водой, взятой из колодца. Они называли ее «мертвой». Нужна была только вода «живая», бьющая из-под земли или струящаяся по ее поверхности. Здесь источник такой воды был. Владельцами источников воды по верованиям древних греков были богини, называемые нимфами. В честь их у источника был сооружен алтарь, а само поселение названо Нимфеем. Разведанная территория нынешнего городища составляет около 9 га, но нужно учесть, что значительная часть античного города оказалась к нашему времени затопленной морем или занесенной песками образовавшегося на его территории широкого пляжа Временем основания города считается середина VI века до нашей эры. С севера Нимфей был защищен водами морского залива, на месте которого теперь находятся плавни Чурбашского озера. Восточную часть города занимал порт Нимфея с удобной гаванью. Улицы и ремесленные кварталы террасами спускались к морю. Город с уязвимой степной стороны защищали мощные стены и башни. За городом находился некрополь и густонаселенная сельская округа. Воды пролива были сильно опреснены и буквально кишели рыбой. Однако, не рыба была источником богатств Нимфея, а земледелие. Земли оказались невероятно плодородными. Урожаи были баснословными, сам тридцать, как писал об этом Геродот. Главной зерновой культурой была пшеница. Рожь считалась бросовым, вредным злаком. Нимфей торговал пшеницей, поставляя ее в Афины. Из всех городов Восточного Крыма Нимфей был самым эллинизированным. Город богател на торговле, чеканил свою серебряную монету, хотя пользовался и деньгами Афин. Строились городские здания. Горожане жили в небольших домиках, святилища, с двумя-тремя комнатами. К дому прилежал обширный двор, вымощенный каменными плитами. Строились храмы. В городе процветал культ подземных богов и Деметры. Этому способствовали древние представления о плодоносящих силах природы, их мужская и женская стороны, нашли свое отображение в устроенных жителями Нимфея святилищах кабиров и Деметры... ...На акрополе Нимфея стояло святилище кабиров, а на берегу пролива в обособленном месте, в окружении скал и двух громадных гротов, находилось святилище Деметры... Вплоть до конца V в. до н. э. Нимфей оставался независимым государством-полисом с собственным самоуправлением и чеканкой собственной серебряной монеты. В этот период город поддерживал особенно тесные торговые, культурные и политические связи с эллинскими городами-государствами, расположенными в Малой Азии, а также с Афинами. Богатства Нимфея вызывали зависть соседей, и в первую очередь царственных особ Пантикапея. Сын Спартока I Сатир I (433 – 389 гг. до н. э.) очень захотел завладеть Нимфеем. Как говорят нынешние дипломаты, ему требовалось большее пространство, он просто «задыхался» в тех малых, что достались в наследство от отца. И, если чего-то очень хочется, то и предлог найдется. Впрочем, Сатир не искал предлога, он хорошо организовал разведку, узнал все слабости Фанагории, а затем с отрядом греческих гоплитов, поддержанных скифскими всадниками, переправился через пролив и напал на Фанагорию. Больших усилий не потребовалось, город сдался на милость победителя. Гермонасса и Кепы без боя приняли власть Сатира I. Аппетит приходит во время еды. А такой лакомый кусочек находился всего в 17 километрах от Пантикапея и переправляться через пролив не надо. Чувствуя на себе тяжелый завистливый взгляд Сатира, Нимфей вошел в Афинский морской союз, делая ежегодный материальный взнос. За это он пользовался защитой Афин. Те держали за стенами города Нимфея небольшой, но отлично вооруженный отряд гоплитов. И пока Афины были крепки, надеяться на захват Нимфея было делом безнадежным. Мы сегодня часто слышим слова – коррупция, взяточничество. И прежде они имели место. Вот и командир афинского военного отряда Гилон был заподозрен в нарушении ведения денежных и иных материальных дел и был вызван на суд в Афины. Путь туда на корабле был долог. Чего только не передумал воитель, пока еще не обнажавший меч в защиту порученного его заботам города, но успевший прикарманить то, что полагалось давным-давно отправить в Афины, пока нос судна рассекал воды Черного моря, кто знает? Думается, что мысли его были крайне невеселыми… Но Гилону здорово повезло, прибыв в Афины, ему удалось избежать суда. Просто афинянам некогда было заниматься проштрафившимся командиром нимфейских гоплитов. У них и без него оказалось слишком много дел неприятных, связанных с поражением от Спарты. Гилон был на время отпущен и возвращался в Нимфей, пусть и не в отличном, но в хорошем расположении духа. Ему было подарено время. Оставалось только использовать его, как можно лучше. Понимая, что судьба предоставила ему лишь временную отсрочку от наказания, а в том, что оно состоится, и приговор будет суровым, он ни капельки не сомневался, он хорошо продумал план дальнейших действий. Прибыв в Нимфей, Гилон каким-то образом встретился с Сатиром, и тот узнал о положении дел в Афинах. Сатир понял: «Пришла пора проглотить лакомый кусочек!» Поддержанный греческим гарнизоном Нимфея, Сатир присоединил его к своему государству. Предатель Гилон в подарок получил из рук Сатира правление городом Кепы. Какова судьба изменника была позднее, сказать не могу. Однако, полагаю, что печальной ее никак не назовешь. Гилон стал дедушкой по материнской линии одного из величайших ораторов древности, духовного властителя Афин – Демосфена! Бунтовали ли жители Нимфея против насилия Сатира? Нет сведений об этом. Скорее всего, такое положение дел их устраивало, поскольку с падением престижа Афин, резко сократилась торговля хлебом. Поэтому быстрый рост значения города как центра хлебной торговли связан с его вхождением в состав Боспорского царства. В III-II вв. до н.э. значение Нимфея как одного из ведущих торговых и политических центров Боспора постепенно сходит на нет, однако вплоть до первых веков н.э. он остается крупным и густонаселенным городом. Город погиб в средине III столетия, когда сюда докатились орды воинственных готов. После гибели Нимфея, которую ученые связывают с готским нашествием середины III в. жизнь в нем больше не возобновлялась. Постепенно были разобраны на строительный камень выступавшие на поверхность остатки древних сооружений, территория его и ближайшей округи распахивалась и использовалась под пастбища местными жителями. В XIX в. земли, на которых располагался когда-то античный Нимфей, попали в состав частных владений помещиков Гурьевых. Гурьевы земледелием не занимались, сдавая земли свои в аренду местным жителям. Открытие богатых древнегреческих захоронений некрополя Нимфея привело к тому, что на месте древнего города развернулись крупномасштабные раскопки «черных археологов» в поисках кладов, продолжающиеся, к сожалению, и до сих пор. Значительная часть находок из Нимфея, добытая т.н. «счастливчиками», была переправлена за границу и попала в европейские музеи и частные коллекции. Систематические научные исследования на городище и некрополе Нимфея были организованы только в 30-е годы XX в. экспедицией Государственного Эрмитажа. Они продолжались вплоть до лета 1941 г. За этот период были открыты здания ремесленного и культового назначения, святилище богини Деметры. В годы войны побережье, на котором когда-то располагался древний Нимфей, стало ареной жестоких боев. Блиндажи, окопы, воронки от снарядов и бомб изменили очертания берега и рельефа. Раскопки послевоенных лет велись большими площадями. Это позволило открыть остатки жилых домов, мастерских, виноделен, улицы, стен акрополя и лестницы, ведущей в нижний город, где располагался порт. Тогда же было сделано сенсационное открытие святилища с фресками и надписями на стенах. В галерее находок имеется полутораметровое изображение корабля с надписью на борту «Исида». Фреска была восстановлена из сотен фрагментов. Открытие и реставрация фресок святилища были отмечены ЮНЕСКО и престижной премией Онасиса, врученной сотрудникам Эрмитажа. РАССВЕТ ИЛИ ЗАКАТ БОСПОРА? Лето. Раннее утро. Легкая дымка нависла над водами залива, едва заметно, нежно касаясь их. Над водами носятся чайки, высматривая добычу. Тишина нарушается их криками. Город притих и живет ожиданием прибытия в Пантикапей представителя Понтийского царя Митридата VI Евпатора. Что ожидает горожан? По городу ползут разные слухи, один нелепее другого. Но вот из-за мыса показались корабли. Все ближе и ближе они к Пантикапею. Идущие в кильватер друг за другом триремы, втягиваются в гавань. На флагштоках развеваются знамена с полумесяцем и звездой, символы царя Понта. На судах находятся воины, уставшие за трехсуточный переход Черного моря. Они рады тому, что плавание через море было благополучным. Будущее сокрыто от них, но они не слишком задумываются над этим. Они прибывали на Боспор после сражения со скифами, когда их на помощь в борьбе с ними пригласили херсонесцы. Прибывших в Пантикапей, встречает у причалов боспорская знать. Диофант сразу заметил разницу во внешнем облике городов. Херсонес ничем не отличался от обычных греческих городов, он был и красивее и уютнее, но Пантикапей превосходил его размерами и множественными оборонительными сооружениями. Прямо из гавани Диофант направляется во дворец царя. Переговоры длятся недолго. Оговорены все детали отречения Перисада V от власти, Власть передается Митридату. Гонцов послали к Митридату,
Власть Перисад отдать готов, Из Понта прибыли солдаты, Сам Диофант привез послов. Неторопливый разговор, – Вином наполнены бокалы, – И частью Понта стал Боспор, А Перисад царя вассалом! Сколько раз верой и правдой служил своему господину выходец из славного города Синопы Диофант. Многому научился у своего повелителя, многое из усвоенного пригодилось ему в его нелегкой службе. А служба была разной. То он становился полководцем, ведя за собой армию, то превращался в дипломата. И кто знает, не будь у него дипломатических способностей, смог бы Митридат VI Евпатор закрепить за собою то, что добывалось силой оружия? От Диофанта требовались и решительность, и быстрота действий. Царь Понта не терпел медлительности. Хорошо усвоил полководец греческое изречение: «Bis dat, qui cito dat!» По-русски оно звучит: «Тот дает дважды, кто быстро дает!» Но главное правило, которое он вынес и усвоил, как непреложную истину: «Никому и никогда не доверять!» Не доверять особенно тогда, когда всей душой и каждой клеточкой своего тела, хочется этому последовать. Второй приезд Диофанта в Пантикапей разительно отличался от первого. На этот раз он прибыл сюда на кораблях Херсонеса в зените своей славы. Благодарные жители Херсонеса поставили Диофанту памятник с описанием его побед. Но на Боспор с ним прибыло немного солдат. Ровно столько, чтобы надежно охранять его особу и чтобы вызывать почтительность и уважение к ней. После обильного ужина Диофант стал собираться на корабль. Несмотря на уговоры царя Перисада отдохнуть в отведенных ему для сна покоях, понтийский полководец отказался. На лице Перисада промелькнула и исчезла тень досады, вызванное тем, что столь высокий гость отказался от предложенного ему самого почетного и удобного помещения во дворце. Как ни быстрым было изменение выражения лица, Диофант заметил его, но вежливо и твердо повторил свой отказ. У понтийского полководца имелось на этот раз больше времени и возможностей сравнивать Херсонес с Пантикапеем. Херсонес был истинно греческим городом, к таким, какими их привык видеть понтийский полководец. А Пантикапей соединял в себе эллинизм с самым обычным варварством. А Диофант знал не на словах коварство варваров, восточных сатрапов, чтобы доверять им. Но не только это заставило Диофанта отказать гостеприимному хозяину. Было слишком тепло, и ночлег на корабле был предпочтительнее душного с обилием благовоний дворцового помещения. Легкое покачивание на волнах снимало душевную нагрузку, физическое утомление, накопившееся за день. Но главное – внутреннее спокойствие,- на корабле Диофант был значительно в большей безопасности. Пробраться врагу на корабль было значительно труднее, чем подкрасться с кинжалом в переходах дворцовых покоев. Вернувшись в сопровождении воинов на корабль, Диофант улегся на приготовленное ложе и долго ворочался, не в силах уснуть. Сдержанный в пище и вине сегодня вечером он выпил вдвое больше обычного, и, следуя варварским обычаям, пил вино, неразбавленным водой. Он много съел осетрины, приготовленной по местным правилам, с множеством специй, в том числе и с зернышками граната. Рыба была необычайно вкусной, куски ее так и таяли во рту… Диофант вспомнил обрюзгшее лицо Боспорского царя, его нервозность. «Да, слабым стал потомок первого Спартока, ни силы военной, ни золота в казне, ни мощи в членах!» Вино, беспутная жизнь подорвали здоровье Боспорского царя. И становится понятным, почему он отрекается от власти. Ему угрожают не только внешние враги, но и собственное окружение. И еще, нельзя было не заметить, что передача власти иноземцу, пусть и с таким популярным именем, как Митридат Евпатор, многими из окружения царя воспринимались неприязненно. Угрозу самому себе Диофант почувствовал интуитивно. Можно было не сомневаться, что во дворце Перисада зреет заговор… Диофант поднялся с ложа и выбрался на палубу. Ночь была тихой и темной, каковыми и бывают летние ночи на Боспоре. От поверхности моря веяло прохладой, По поднятию и опусканию судна можно было судить о спокойном дыхании уснувшего моря. На юго-востоке темных небес едва прослеживалась тонкая полоска серпа месяца. Но вместо одной звезды, как это было на знамени Евпатора, на темном бархате ночи сияло множество ярких звезд. Береговая линия города терялась в темноте, Ни одного огонька на всю уснувшую округу. Диофант присел на бухту просмоленного каната и незаметно для себя задремал. Привычку спать сидя, он сохранил еще с ранних военных походов, когда только таким способом можно было восстановить силы перед боем. Разбудили его многочисленные звуки на берегу. Хотя еще солнце не стало подниматься и косые лучи его не коснулись стен храма Аполлона на вершине горы, а город пришел в движение. Первым желанием было отправиться на лодке к берегу, но осторожность восторжествовала. Прибывшие на корабль двое его солдат, рассказали, что в городе восстание. Царь убит. Идет расправа над близкими ему людьми и группой понтийских воинов, оставшихся на берегу. Лицо Диофанта не изменилось, оно оставалось бесстрастным, когда он выслушивал донесение своих солдат. Потом он велел сниматься с якоря, поднять паруса и взять курс на Херсонес. САВМАК – РАБОМ ЛИ ОН БЫЛ?
Да, вечная боязнь Утратить власть, – Будь это царь, будь это князь, – Готовы головы покласть, Но только не свои, чужие Во имя власти той, Без содержания, пустой, Не разобрать, где мертвые, чужие, Нет душ у тех, нет душ у тех, Хоть говорят, сопутствует успех, Мешают трудности мирские. Что в имени твоем человек? Для чего ты родился и жил? Каков был твой конец? Что оставил на земле после себя? Ну, хотя бы знать, как выглядел ты в расцвете сил и возможностей своих? Все эти вопросы возникают, стоит только произнести слово Савмак! Тяготился ли Савмак своим положением при дворе Боспорского царя? Действовал ли он интуитивно или обдуманно продвигался к достижению цели? Шел сам, влекомый жаждой власти или плыл по воле общественных волн, зная, что эти волны могут высоко поднять, и тут же сбросить и захлестнуть, не оставив даже упоминания имени? День за днем, изо дня в день, повторялись мелкие хлопоты при дворе боспорского царя. Присутствие при принимаемых им решениях, участие в трапезе и мелких празднествах, хождение в храм Аполлона, покровителя Пантикапея. Бурных событий не было. Были мелкие стычки со скифами, хотя действовало соглашение о мире с ними, сопровождаемое выплатой скифам дани. Последний владыка Боспорского царства из династии Спартоков Перисад V ничем не прославил свое имя, хотя немало лет восседал на престоле в славном городе Пантикапее. Жизнь в столице протекала медленно и тускло. Как и прежде, воды Меотиды (Азовского моря), пролива Боспор Киммерийский и Черного моря кишели рыбой, но вылавливать ее в прежнем количестве не имело никакого смысла. Торговля с Афинами прекратилась давно, а других мест сбыта не нашли – не ловить же рыбу только для того, чтобы ее тут же вываливать назад в воды пролива, но мертвой?.. Такое же положение было и с хлебом. Вялая торговля, откуда деньги брать? Недовольство зрело невидимо. И естественно все плохое связано было с именем царя. Кротким ли был Перисад? Кто теперь может сказать? Но в гостеприимстве никому не отказывал! Более года во дворце его, будучи юношей, пребывал Митридат, спасавшийся от тайных и явных убийц, подсылаемых родной матерью. Теперь Митридат сам стал владыкой огромного царства, соперничавшим с могуществом Рима. Перисад доживал свой век, вместе с ним доживала династия Спартокидов. Не было потомства у боспорского царя. Поменял он множество жен, и – никакого толка. Видимо, проклятие богов лежало на нем самом... В чьи руки он мог передать государство? Такой вопрос становился насущным. Из родственников Перисада, жившим и воспитывавшимся при дворе царя, был Савмак. Внешне он ничем не выделялся, такой же, как и сотни других. И дальновидностью ума и образованием тоже не славился. Молодой и внешне инертный, он не тяготел ни к образу жизни эллина, ни к культуре греческой. Старался походить на обычного горожанина, чем приобрел среди простого люда и рабов немалую популярность. Было ли это естественным стремлением подстраиваться под других или мимикрия была результатом вынашиваемого им какого-то плана, сказать было трудно. Перисад слежки за ним не организовывал, доживая умеренно и спокойно свой век. Не знал он даже того, что заговор против его жизни не только зреет, но давным-давно созрел и только ждет удобного времени. Придворные при царе Перисаде были расколоты на две группы: одна участвовала в заговоре, другая не была посвящена в него, оставалась в полном неведении. Слухи о том, что между Перисадом и Митридатом Евпатором ведутся тайные переговоры, уже стали известными малой группе людей, особенно преданных царю. В их число Савмак не входил. Но всякие слухи имеют особенность просачиваться даже там, где, кажется, для этого нет никаких условий. Возможно, что-то и стало известно Савмаку, недаром вокруг него засуетилась молодежь, пользуясь всякой возможностью для проведения сборищ за пределами акрополя. И это не настораживало Перисада. Просто царь недооценивал своего родственника. Он даже готов был бы передать власть на Боспоре в руки Савмака, но понимал, что положение государства станет еще хуже, потому что воспитанник совершенно не разбирался в государственных вопросах. Поэтому расклад мыслей царя постоянно останавливался на фигуре Митридата Понтийского. Тот и ростом, и силой ума, и решительностью превосходил многих государей того мира. Но, главное, в нем соединились две царственные династии, он был потомком персидских царей и Антиоха Македонского. Тайно подготавливалась передача власти над Боспором Митридату Евпатору. Почему тайно? Да потому, что большинству жителей Боспора не хотелось идти под руку чужеземца, беспокойного мятущегося понтийского царя, ведущего постоянные войны. Слабость правления Перисада устраивала многих из тех, кто вынашивал планы о самостоятельном правлении. Такие были в Феодосии, такие были и в Фанагории. Перисад V не мог не чувствовать того, что что-то дело идет совсем не так, как он этого хотел. А это подсказывало принятие единственного правильного решения: поторопиться с выполнением принятого плана. В Синопу был срочно отправлен гонец. Ответ пришел через неделю: с важной государственной миссией в Пантикапей будет направлен Диофант Синопский, прославившийся и военными успехами и дипломатическим талантом. Ожидали его прибытия. Вскоре в бухту Пантикапея вошел корабль из Херсонеса, с него на берег сошел Диофант, с небольшим количеством гоплитов. Встреча посланника понтийского царя была торжественной… После подписания документов, был устроен пир… Как и при других царских дворах, тяготеющих к востоку, пир сопровождался неумеренным возлиянием и чрезмерным чревоугодием. Пир затянулся далеко за полночь. Отягощенные желудки требовали покоя, и скоро тишина поглотила все здания, находящиеся за стенами акрополя. Не слышно было и обычной переклички наружной стражи. Те тоже воздали должное служению богу вина Дионису. Однако тишина была обманчивой, она сопровождалась множественными убийствами. Просто убиваемые, находясь в объятии двух богов Диониса и Морфея, не оказывали сопротивления. Заговорщики действовали по подготовленному плану, легко ориентируясь в темноте и лабиринтах царского дворца. Первым пал царь Боспора Перисад, затем один за другим падали сторонники политической линии передачи власти Митридату. Погибли и понтийские воины. Искали Диофанта, но безуспешно… Утром при большом стечении народа царем Боспора был объявлен Савмак. И Фанагория, и Феодосия стали на сторону Савмака. Период ликования был недолгим. Те же проблемы, что и были при Перисаде, оставались неразрешенными. Мало того, добавились многие другие. Переворот сделал прежних союзников Боспора свободными от обязательств. Скифы требовали увеличения выплачиваемой дани, а денег не было. Савмак стал выпускать монеты с собственным изображением, но они значительно потеряли в весе. Профиль Савмака на монетах не увеличил их ценности. Неполноценную монету принимали, но неохотно. Наемникам платить было нечем, а местные жители предпочитали заниматься мирным трудом. Племена Северного Кавказа и Прикубанья не поддержали Савмака. Фанагория объявила себя независимой. Жизнь на Боспоре понемногу замирала. Многие отвернулись от Савмака. Через год на Боспор прибыл Диофант. С помощью армии и флота он через несколько месяцев отвоевал у Савмака и его сторонников Пантикапей и Феодосию, жестоко покарал восставших. Сам Савмак был закован в цепи и отправлен в столицу понтийского царя Синопу. Дальнейшая судьба Савмака неизвестна. Полагают, что он был казнен... Боспорское царство и большая часть Крыма были включены в состав Понтийского царства. А это означало включение его в сферу приготовлений к войне. Укреплялся Пантикапей, Обновлялись стены Феодосии. Северо-западная часть Таманского полуострова Митридатом VI была превращена в сильно укрепленный район. Все города, особенно Гермонасса и Фанагория были превращены в крепости. Кроме них были возведены крепости-башни прямоугольной формы, построены из сырцовых кирпичей, окружены рвами. Таких крепостей, расположенных одна от другой на расстоянии от двух до десяти километров было более двадцати. Высота стен достигала 5-6 метров, внутри башен были помещения с запасами воды и пищи. Вокруг таких башен возникали небольшие поселения. Гарнизон крепостей был постоянным. Чувствовалось приближение военной грозы… |
|
| Copyright mcoldi © 2024 |