Суббота, 18.05.2024, 15:48	Приветствую Вас Гость
Котельников П.П.

Глава 15

Глава пятнадцатая

Встретили наше появление татары спокойно. Радости по случаю нашего прихода не испытывали, но и вражды открытой не проявляли... Присматривались! О нашем появлении осведомлен староста. Через полчаса он появился перед нами. Коренастый азербайджанец с неприятным, злым лицом. Он просто представился, ткнув себя пальцем в грудь: «Али!». Али был одет в немецкую военную форму с солдатскими погонами. Сидела форма на нем прекрасно, как будто шилась на заказ. Он и повел нас к дому, одиноко стоящему на пригорке на противоположной стороне от въезда в село. Самому большому дому в деревне. Дом состоял из четырех комнат. В прошлом эти комнаты были классами начальной школы. Одну из комнат занимал прежний учитель школы с женой, детей у них не было. Держал небольшое хозяйство: кур, два десятка овец. Был у него и пес, огромный, с бесцветными глазами, по кличке Ругай. Мы стали обустраиваться. После концлагеря и товарного вагона это были царские палаты! Одну комнату, большую, заняла наша семья, напротив устроилась семья дяди Михаила, сбоку – Алексей с товарищами. Зима… Степная часть Крыма с обычными резкими суточными перепадами температур. Нужно отапливать помещения. Нам показали, как следует рубить полынь для отопления. Дело не сложное, но скованную морозом землю нелегко рубить, чтобы извлечь куст полыни с корнями. А на день нужно 3-4 большие плотные вязанки «курая». Ходить в сапогах по полю, сапог не хватит и на месяц. Стираются не подошвы, а верх. Я сменил свои сапоги на постолы, татарскую обувь из сырой телячьей кожи. Легкая, удобная, в степи незаменимая. Чтобы пропитаться, приходится прибегать к обмену. Деньги, которые у нас есть, татар не интересуют. Чтобы обмен был более выгодным, я с отцом направляюсь в соседнюю, чуть поменьше, деревню Ибисить. Торгуемся с татарином, предлагая шелковые трикотажные белого цвета кальсоны. Татарин осматривает их, растягивает, разглаживает. Кальсоны новые, их ни разу не одевали. «Что делать такой штан? – говорит на ломаном русском татарин. – Праздник гулять?». Но ведро картошки за него дал. У группы Алексея менять нечего, все имущество надето на них самих. Они нашли выход. Присмотрелись к татарским хозяйствам и стали похищать овец. Брали только одну, быстро разделывали, мясо делилось между всеми нами. Съедали ночью. От овцы к утру найти что-нибудь, было невозможно. Потом научились варить самогон из проросшей кукурузы. Нет, наши самогон не пили, его относили в Ички: продавали сапожникам. Одна ходка – четыре пуда зерна: два – пшеницы, два – кукурузы, под самогон. Научились ставить проволочные петли на заячьих тропах. Утром, обходя петли, забирали задохнувшихся в петлях зайцев, правда, в том случае, если нас не опередила лиса. С татарами мы сдружились, у некоторых сыновья служили в Красной Армии, другие были в советское время награждены орденами и медалями. Теперь татары подчеркивали эти факты, словно в чем-то оправдываясь. Между нами и старостой взаимоотношения не заладились. Результатом стали кратковременные облавы немцев, приезжавших из Ичков. Мы готовы были к встрече с ними. В комнате, которую мы занимали, под полом вырыли большую яму, куда в случае опасности мы с отцом прятались. Соседи наши уходили в степь, где поймать их без применения собак – дело, лишенное положительного результата. Но однажды немцы нагрянули внезапно, подъехав не с той стороны, откуда мы их всегда ожидали и куда выходили окна наших комнат. Мы с отцом успели спрятаться: яма накрывалась щитом, поверх расстилалось байковое одеяло, на нем сидела сестренка, играя с самодельной куклой. А вот Ивана с Костей немцы захватили. Сделав объезд нескольких сел, немцы с группой задержанных возвращались ночью, ехали на телегах. Переезжая через мост, Константин кулем свалился под мост. Ссадины не в счет, он вернулся к утру. А вот Ивана долго морили голодом, заставляя вступить в РОА. РОА – расшифровывалась так: Русская Освободительная Армия. Солдат и офицеров этой армии называли просто «власовцы» по фамилии генерала, формировавшего ее. Мы, находясь более двух лет в оккупации, слышали из источников немецкой пропаганды, что генерал-лейтенант Власов, любимец Сталина, поняв пагубную политику вождя, ведущую Россию к катастрофе, перешел добровольно на сторону немцев, и с их помощью будет строить новую, свободную от диктата Россию. По тому, что мы видели своими глазами, было понятно о «добровольности» ее создания. Людей в концлагерях доводили до крайности изнурительным голодом, жестокостью обращения. Ставили перед необходимостью выбора: жизнь или смерть! О добровольности можно было сказать в отношении татарских батальонов. Добровольность была уже сомнительна в действиях батальона грузин, расквартированного в селах Черный Кош и Белый Кош. Эти деревни находились на берегу Сиваша, немного далее на север от Колчуры. Мы видели грузинских солдат, затянутых в форму РОА, похожую по цвету на румынские мундиры, когда проходила передислокация их. Они прежде охраняли берег Сиваша от возможного форсирования его советскими войсками. В каждой роте, помимо грузинского ротного, находился немецкий фельдфебель, следивший за действиями добровольцев. Грузины остановились у нас в помещении, пели печальные грузинские песни. Одна из них была мне знакома – «Сулико» Пели и на русском языке, но тоже печально: «Пойду в степь, поставлю крест, кто-нибудь помолится»... Пели красиво... Потом они ушли, но что-то забыли в комнате Алексея с друзьями...
На пятый день Иван сбежал. Как уже Алексей дознался, что наводчиком для немцев являлся Али, я не знаю? Но молодые мужчины стали готовиться к операции. У них появились винтовки, ящик с патронами, ящик гранат Ф-1. Я догадался, откуда они у них появились. Меня с Володей попросили вызвать Али. Дело было ночью, мы подошли к дому, где жил Али, постучали, говоря: «Дядя Али, из Ичков немцы приехали, из Вико». «Вико» называлось управление хозяйственными делами на оккупированной территории. «Сейчас, оденусь!» – отозвался голос старосты. Когда он вышел на порог, в грудь его уперся ствол винтовки. Старосту повесили на вбитом в стену его дома крюке.
Мы дождались настоящей весны. Если прежде выходили погреться под солнышком, стоя у южной стены дома, в затишке от холодного северного ветра, то теперь было тепло везде, хотя по утрам и было довольно холодно – стыли руки. С севера доносились отголоски далеких искусственных гроз. Дело у немцев шло к концу. Мы упросили Ивана дать нам винтовку, пострелять. Он долго не соглашался, но... Мы ушли подальше от села, нашли поднимающуюся над равнинной поверхностью возвышенность, по форме похожую на сопку. Она устраивала нас потому, что с нее просматривалась вся окрестность, в случае опасности мы могли ретироваться. Далее происходило как в кино. Не был бы участником, не поверил бы. Метрах в ста от нас проходила дорога, идущая в Ички. По ней в сторону райцентра двигался румынский обоз, сопровождаемый десятком кавалеристов. Что нашло на Вовку, я не знаю. Не согласовав с нами действий, он выпалил в их сторону обойму патронов. Румыны смешались. В этот момент со стороны Ичков шли две немецкие автофуры. Они остановились. Румыны что-то кричали. Немцы, забрав румын, бросив обоз, развернулись и скрылись. Потом, размышляя над происшедшим, я пришел к выводу, что в Колчуру ехали каратели. Румыны спугнули их. Во всяком случае, мы завладели обозом. В военных бричках находились седла, банки с вареньем, всякая мелочь. Я забрался в седло красивой кобылы. Это было второй раз в жизни. Первый раз лошадь сбросила меня. На этот раз произошло подобное. Лошадь не хотела двигаться, как я ее не понукал. Тогда я ударил ее ногами под бока, шпор на моих постолах не было. Лошадь сбросила меня. Приземление было мягким. Я повторил попытку – результат был таким же. Потом, когда я присмотрелся, то увидел на внутренней стороне задней правой ноги животного рану, причиненную выстрелом Володи. Я не стал искушать далее судьбу, забрался в телегу, запряженную двумя лошадьми, и поехал в сторону Колчуры. Со мной был рядом мой брат. Впереди нас ехал Володька с винтовкой на плече. Когда мы поравнялись с крайним домом, из него выскочил среднего возраста татарин и бросился наперерез нам. Володя снял с плеча винтовку и направил ствол в сторону татарина. В одно мгновение тот развернулся и убежал прочь. Надо было видеть волнение, охватившее наших родителей. Поступило предложение срочно покинуть деревню. Но, все обошлось. К вечеру в деревне показалось два мужика с красными ленточками на шапках. Представились: «Партизаны». Сердца взрослых успокоились. Партизаны упрекали наших взрослых друзей за то, что те повесили Али без суда. «Его нужно было судить народом!» – сказал один из партизан. «Вот приехали б на недельку раньше, суд непременно бы состоялся» – съязвил дядя Алексей.

Форма входа

Поиск

Календарь

Статистика

Онлайн всего: 2

Гостей: 2

Пользователей: 0

Создать бесплатный сайт с uCoz

Котельников П.П.

Глава 15